 |
Выпускник школ Мичигана и Гарварда Роман Рубченко о своем опыте обучения |
Выпускник Гарварда Роман Рубченко: MBA – это люди
Выпускник бизнес-школы «Michigan University Ross School of Business» и школы государственного управления «Harvard Kennedy School of Government» Роман Рубченко рассказал Освіта.ua о своем опыте обучения.
Роман, Вы профессионально занимались спортом и играли в командах многих стран. Насколько это Вам помогло в жизни, бизнесе и общении с людьми различных бэкграундов?
Баскетбол стал для меня инструментом, который позволил получить доступ ко многим возможностям. Многие люди используют профессиональный спорт как самодостаточное направление, а я рассматривал баскетбол (хоть и занимался им 18 лет) как средство для достижения определенных целей: посмотреть мир, выучить языки. И когда в 22 года у меня уже было первое образование (Louisiana State University) и нужно было выбирать между корпоративным миром и профессиональным баскетболом, я выбрал второе, потому что тогда в 1996 году начинался тренд глобализации. Тогда еще было не вполне понятно, что это такое, но все же было интересно посмотреть мир и узнать, как живут люди в разных странах.
Поэтому восемь лет я профессионально играл и каждый год менял страну и команду. Это не очень нравилось моему агенту, но, тем не менее, это позволило мне расширить свой кругозор. В своей жизни я пожил в десяти странах – внедрялся в общество и жил жизнью этого общества. И поэтому мне теперь легко находить общий язык с людьми разного национального происхождения, разных слоев общества, разных стран, разных культур.
Теперь я четко понимаю, что единственная вещь, которую знаю, это то, что я ничего не знаю. Когда ты имеешь разносторонний опыт, то начинаешь более скромно относиться к реальности, своим достижениям и своей точке зрения. И за счет этого становится легче контактировать с людьми. Я не осуждаю людей, не сужу, у меня есть свое мнение – у них есть свое, и я допускаю существование обоих.
А как получилось, что Вы пришли к бизнес-образованию?
После восьми лет профессионального баскетбола очень трудно войти в корпоративный мир, имея образование восьмилетней давности (Louisiana State University) и не имея релевантного опыта. В этом контексте бизнес-образование было необходимым.
Michigan University Ross School of Business – одна из лучших бизнес-школ мира. Но почему Вы все-таки выбрали именно ее?
Существует два типа кандидатов на получение последипломного образования. Первый: «Хочу попасть в такой-то университет». Такие кандидаты каждый год подают документы в определенный университет, пока не поступят. Второй тип: «Мне нужен такой-то диплом, и я подам документы в пять-семь университетов одновременно». Я был во второй группе. Подал документы в семь университетов, и Michigan University Ross School of Business был лучшим вариантом, который соответствовал моим пожеланиям и требованиям на тот момент.
В это время Ross School of Business была первым номером в рейтинге The Wall Street Journal, шестым ‑ в Business Week, и, кроме того, в Мичигане предоставлялось много возможностей для участия в практической работе в течение учебного года. Так как у меня практики в бизнесе не было, то для меня очень важно было наполнить резюме чем-то конкретным: не просто отучиться в Мичигане, а принять участие в стажировке и консалтинговых проектах. Это тоже был решающий момент. И третье достоинство этого университета ‑ это то, что он привлекает много компаний-рекрутеров.
Вы упомянули высокие позиции бизнес-школы Мичиганского Университета в ведущих рейтингах. Почему на рейтинги стоит обращать внимание при выборе бизнес-школы?
Что такое MBA? Это разве знания? Нет, это не знания! Знания можно из книг почерпнуть. Те люди, которые считают, что это экономика, бухгалтерский учет, финансы, заблуждаются. Поэтому, например, Сколково не получилось.
MBA – это люди. Это профессора и сами студенты – слушатели программы. Хороший профессор – да, он расскажет о финансах. Но я больше научусь, основываясь на его опыте преподавания, на том, как он рассказывает различные истории, в каком контексте преподает теорию. А слушатели – это те люди (студенты), у которых был хороший опыт, которые могут соответственно отреагировать на слова профессора. Поэтому если контингент невысокого уровня, то какой вклад он внесет в мое образование?
Следовательно, чем выше уровень программы, тем выше уровень людей, которые на изучение этой программы стремятся попасть. И поэтому в бизнес-школе с высоким рейтингом среднее качество класса выше, чем в обычной. Но, по-моему мнению, уровень первых топ-20 школ в рейтинге приблизительно одинаково высок.
Чем характерно обучение в топовой бизнес-школе? Каковы особенности такого обучения?
Метод преподавания ‑ сase-study. Профессор не рассказывает, как все работает, а выступает лишь в роли модератора того мероприятия, которое происходит в классе. По моему опыту, самые худшие профессора ‑ это те, которые преподают в нашем советском стиле: почитал где-то что-то и пересказал. За что ему платить деньги? Я могу и сам в книжке почитать, и испорченного телефона не будет.
У хороших профессоров есть какая-то идея, какая-то концепция, которую они стремятся передать. Эта концепция основывается на их уникальном опыте, анализе и собирательном подходе. Благодаря своему опыту они компонуют уникальные программы, которых нигде в другом месте не найдешь.
И второе, хороший профессор – это хороший модератор, как дирижер. Мы все в классе первые скрипки, контрабасы, а он ‑ дирижер. И его задача дать нам возможность совместно с ним создать наш образовательный опыт. И именно топовые школы отличаются таким подходом. Впервые с таким подходом я столкнулся в Мичигане, а потом в еще большей степени в Гарварде. С той только разницей, что в Мичигане пять-шесть топовых мировых профессоров, а в Гарварде – два-два с половиной десятка.
Что самое значительное дал Вам Мичиган?
Обучение в Мичигане однозначно трансформировало мое сознание, расширило мой кругозор. Хотя я много читал, но когда ты ограничен своим восприятием мира, ты все же узко смотришь на него. А когда ты окружен 600-ми студентами, которые стремятся к тому же, к чему стремишься и ты – это намного обогащает твое мировоззрение и расширяет твой кругозор. И, кроме того, я получил улучшенное резюме, билет в корпоративный мир и, конечно же, сеть друзей и знакомств.
А как получилось, что после топовой бизнес-школы Вы попали в Harvard Kennedy School of Government?
В 17 лет я убежал из Советского Союза (украл свой паспорт у, как мне кажется, советского КГБ-иста, который сопровождал нашу баскетбольную команду на турнир в США, и остался вместе с другом в Нью-Йоркском аэропорту), после чего жил в Америке на протяжении 17-ти лет. Но через полтора года после окончания программы MBA мне стало там очень скучно, потому что проблемы, которые мы решали, не были значимыми. Я чувствовал, что просто передвигаю скрепки с места на место. Все глобальные проблемы в США уже решены – у них все налажено и все работает, и поэтому я вернулся в Украину, чтобы помочь ей реализовать свой потенциал.
Я перешел в консалтинг в американской компании, которая работала в этом регионе. Таким образом, я минимизировал свои риски, поскольку не знал, как здесь жить, как работать с людьми. И постепенно, проработав в этой компании около трех лет, я перепрыгивал из отрасли в отрасль, чтобы лучше познакомиться с ведением бизнеса в этом регионе, чтобы лучше понять, что не так в этой стране.
И так получилось, что меня нашли хед-хантеры, и я стал заниматься тем же самым, но моим клиентом уже было правительство Украины. На тот момент это было правительство Януковича, но казалось, что оно, возможно, будет что-то реформировать, и мне не хотелось упускать этот шанс.
Я присоединился к работе «Фонда эффективного управления», и мы консультировали правительство по поводу экономических реформ. Через два-два с половиной года работы я понял, что никому эти реформы не интересны, что этот фонд был лишь фасадом, которым прикрывались недобросовестные люди.
И тогда мне стало понятно, что в этой стране никаких изменений не будет, пока в нем не будет активного гражданского общества. «Моя хата с краю» ‑ это нужно стереть из нашего словарного запаса. И поэтому, чтобы лучше понять, как бороться с той коррупцией, которая существует в Украине, я поехал в Harvard Kennedy School of Government.
Поехал изучать то, как построить гражданское общество и как подготовить молодые таланты, чтобы они могли помочь правительству, заинтересованному в реформах. Потому что одно дело министра поставить, а другое дело – чтобы у министра была команда из 15-ти человек, которые могут исполнять и развивать его идеи. Найти эти 15 человек – реальная проблема в наши дни. И я поехал учиться тому, как этих людей отбирать, искать, обучать, вдохновлять, мотивировать, а если правительство не хочет реформ – то, как организовывать давление на это правительство.
Чем обучение в школе государственного управления «Harvard Kennedy School of Government» отличалось от обучения в бизнес-школе? Чем интересен Гарвард?
В бизнес-школе все очень понятно, люди приходят и делятся на пять групп: маркетинг, финансы, консалтинг, отрасль, стартап. Там четко понятно, какие классы выбирать, с какими компаниями разговаривать, как проходит собеседование, сколько ты будешь денег получать, когда окончишь обучение, т. е. все предсказуемо, и можно даже финансовую модель построить и просчитать, когда ты отобьешь свои инвестиции в образование.
В Harvard Kennedy School of Government я этого не заметил. В моем классе были 225 человек, и у каждого свой путь – кто-то военный, кто-то возвращается на государственную службу, кто-то в политику, кто-то в благотворительную организацию, кто-то в ООН. И получается, сколько людей, столько и путей.
Второе отличие – это то, что там преподают практики, которые не имеют научной степени. Например, Хиллари Клинтон могла прийти в школу и год преподавать. Такие люди не рисуют модели, а рассказывают, как бывает в жизни на практике. Ты понимаешь, что эти люди такие же, как и мы – просто мы решаем заказать кофе или чай, а они решают, как предотвратить войну. Они так же дышат, так же едят, так же волнуются, так же неуверенно себя чувствуют. Это очень сильно помогает, когда ты общаешься с людьми высокого уровня в узком кругу.
Еще мне очень понравилось в Гарварде то, что можно делать cross-registration, т. е. по сути можно выбирать классы и в бизнес-школе, и в любом из колледжей Гарварда, которых одиннадцать. Еще можно было слушать курсы в Fletcher School of Law and Diplomacy, в MIT, т. е. там кроме одного университета целая система университетов и ты можешь везде вращаться. Это особенность Кембриджа в целом.
Там очень высокая насыщенность университетами на душу населения, и ты себя чувствуешь, как будто застрял в своего рода интеллектуальном пузыре. Вокруг все оптимистичны, все бурлят идеями, никто никого не критикует, любая идея имеет право на существование. Такое ощущение, что ты умер и очнулся в каком-то раю.
Вы получили уникальный образовательный опыт в лучших учебных заведениях США и мира в целом. Как Вы планируете его применять в Украине?
Проект Youkraine.org, которым я сейчас занимаюсь, посвящен подготовке будущих лидеров нашего гражданского общества. Не знаю, чем они будут заниматься конкретно, с кем будут общаться, но мне важно, чтобы у них была активная позиция в жизни, чтобы их не удовлетворяла ситуация в стране и чтобы они прилагали усилия для улучшения этой ситуации.
Этот проект ориентирован на молодежь 15‑25-ти лет и вдохновляет их на активные действия. Это может быть работа в правительстве, в политике, обучение на Западе, это может быть, к примеру, создание в Славянске организации «Мальчики против битых бутылок в парке».
Моя задача научить, как это делать, как получать грант, как организовывать людей, выступать публично, как делать слайды в Power Point, предоставить этим молодым людям менторство со стороны людей, которые чего-то добились, чтобы у них был пример для подражания и цели для новых устремлений.
Что наиболее ценное дал Вам Гарвард и что дает образование на Западе в целом?
Я ехал в Гарвард за ответами. Ответов там не получил, но научился задавать больше вопросов. И, к моему удивлению, даже в Гарварде ни у кого нет ответов на наши вопросы. Формулировать ответы – это моя задача. Единственное, что образование может вам дать, – это как можно лучше подготовить вас к процессу формулирования этих ответов. За счет моего опыта в Гарварде я теперь смотрю на вопросы при принятии решения не с трех сторон, а, скажем, с семи. Вместо того чтобы задавать пять вопросов при принятии решения задаю 13 вопросов.
И понимаю, что даже такое решение – не идеальное. Есть просто более правильные и менее правильные решения. Это как спектр решений: не бинарная система «да» ‑ «нет», «плюс» ‑ «минус». Это «ближе к правде» ‑ «дальше от правды». И за счет того, что я проучился в Гарварде и прошел через этот опыт, получил возможность двигаться к правде ближе в этом спектре.
Если говорить об образовании на Западе в целом, то, когда человек, побывав там, увидит, что можно получать пятерки и поступить в университет без коррупции, что там присутствует меритократия, что права человека превыше всего, а потом права общества, а потом только обязанности государства – у людей переворачивается все мировоззрение.
Когда люди уезжают за границу и живут там пару лет, у них происходит своего рода изменение мироощущения. Они начинают понимать, почему в нашей стране живут по-другому. Когда человек вращается все время в нашей среде, несмотря на всю свою образованность, он продолжает мыслить привычными для нашего общества категориями. Поэтому одной из самых главных ценностей образования за рубежом является не только западный диплом и лучшая работа, но и изменение мировоззрения, возможность мыслить категориями других ценностей.
Беседовал Павел Петриченко, Освіта.ua
Ссылки по теме:
Освіта.ua
22.12.2014